Бабочка в пивном бокале. Иронический роман на русском языке - Николай Щербаков

– Александр Иванович, если настаиваете, – промямлил Санёк, – а ваше… отчество?

– Чего? – Борис как-то поскучнел, убрал руку, откинулся на спинку стула. И тоскливо обведя взглядом столики, уставился на Санька. Помолчал, допил пиво, встал и направился к стойке. На полпути развернулся, подошел к столику, резким движением забрал сумку.

– А чё? Без отчества ты со мной не выпьешь? И пьёшь только на свои? Такие вот вы теперь. Вот он какой, звериный оскал капитализма. Надо же.

Странный Борис опять обвел взглядом столики и направился к стойке. Ко всему он ещё и чокнутый, решил Санёк. Фу ты, ну весь кайф испортил. Так хорошо сидел и надо же. Достал из пакетика засушенную и проараматизированную рыбку и стал счищать с неё шкурку. Занятие на время отвлекло его от неожиданного собеседника. Он уже успел посетовать на производителей «рыбки к пиву». Мол, за такую цену могли бы и почистить, а то сиди теперь, руки пачкай. Неожиданно стол качнулся, и на него грохнулись сразу шесть кружек пива. «Тво-ою мать!», с таким хамством Санек давно не сталкивался. Перед ним стоял новый знакомый и улыбался, как ни в чём не бывало. Санек только было решил послать его куда следует, но Борис опередил его.

– Ты, это, Александр… или как там тебя. Ну, Санёк, одним словом. Ты, это, не сердись на меня.

Пара принятого пива явно встретилась с «вчерашним» и речь бородатого красавца уже соответствовала необходимым стандартам для мужской, задушевной беседы. Откуда он, блин, знает, что меня Саньком кличут, мелькнуло в голове. Тот, между тем, по хозяйски располагал на столе кружки, раскладывал пакетики с орешками, сушеной рыбкой. Три кружки демонстративно встали перед застывшим Александром Ивановичем.

– Ты не смотри, я взял такое, какое ты пьёшь. Я у дамочки спросил. Она тебя оказывается, знает. «Кто, Санёк?» говорит. «Да он только наше и пьёт», и налила вот это. Только удивилась, что я так много беру. Да разве же это много? Я и себе такого же, как у тебя, заказал. Вот попробую.

Он тщательно уселся на свой стул, всем своим видом показывая, что он обустраивается на долго. И дружелюбие при этом демонстрировал неподдельное. Он даже застыл на несколько мгновений, с улыбкой и вопросом на лице.

А Санёк, собственно, раздосадован был не этими кружками и предложением угощения, а просто навязчивостью незнакомого человека. Одним словом, чужие собутыльники – это не его профиль. У него уже давно сложился свой круг общения за кружкой пива. Это были в основном давние приятели, соседи по дому, а один даже сосед по лестничной клетке.

Но чаще всего он, пожалуй, со Степаном здесь засиживался. Вот с ним они, что называется родственные души. Связывали их глубокое знание способов засолки, вяления и копчения рыбы, привязанность к одному сорту пива, а главное острые и бескомпромиссные разногласия в вопросах политики. Как внешней, так и внутренней. Что касается внутренней политики, то здесь, пожалуй, нашелся один пункт, в котором у них образовался модный ныне «консенсус». Они считали, что союз России должен быть не с Белоруссией, а с Арменией. Этот Союз, по их мнению, был бы более естественен и на века. И это не обязательно потому, что Степан армянин. Просто, они считали, что это давно сама жизнь доказала. Ещё с екатерининских времен. Когда предков Степана Великая Императрица переселила из Крыма в здешние российские степные места, предоставив им землю в вечное пользование. И не удивляйтесь. Именно из Крыма, и именно армян. Были такие «крымские» армяне. Почитайте историю. Занятная это вещь – история. Скажу больше. Нашим бы политикам, да и не только нашим, почитал бы кто историю – только на пользу. Многих нежелательных историй в мире не случилось бы. Ну да Бог с ними.

А вот теперь у Степана своя будочка по срочному ремонту обуви на этой самой земле. Стоит она в этом же дворе-колодце между высотками, окруженная зарослями сирени. Их совместные посиделки, как правило, складывались следующим образом. Санёк, имея намерение пропустить одну – другую кружечку пива, чуть кривил линию маршрута и оказывался у дверей Степановой будки. Если дверь не загораживал явный клиент, он ещё с тротуара, не здороваясь, заявлял что-либо, типа: «Стёпа, я не знаю как тебя, а меня этот Буш уже достал», или «и как тебе эти заявления, так называемого Европейского союза, а?». Из полумрака будки ему салютовали поднятой туфелькой, и слышалось примерно такое: «Санёк, дарагой, иди, займи место в парламенте, и скажи спикеру, что я сейчас буду, и мы этот вопрос поставим на открытое голосование». Что значил этот разговор, я думаю понятно. Он из серии тех, что складывается годами в компаниях, к примеру, игроков в разные дворовые, интеллектуальные игры. Когда в тихие, летние вечера, в группе мужчин, склонившихся над столом в центре двора, произносится к месту слово или фраза, как пароль понятный только этой компании и вызывает определенное действие или громкий хохот, как будто рассказан интереснейший анекдот.

А сейчас Санёк растерялся. С одной стороны он не настроен был засиживаться долго в баре, поскольку его связывали определенные обязательства перед его благоверной и её пушистыми засранками. Да ещё и в компании с незнакомым человеком. Но с другой, этот самый человек чем-то притягивал к себе, разжигал любопытство. И внешний вид, и поведение незнакомца таили, как начинало казаться запущенному выпитой кружкой воображению Санька, что-то загадочное и необычное. А-а, была, не была!

– Артист, что ли? – и он пододвинул к себе одну кружку, – вы не думайте, я заплачу.

– Не-е, я не артист, – с видимым облегчением сказал новый знакомый, – я теперь этот…, во! Путешественник! – поднял, как бы салютуя кружку, и сделал несколько глотков, – какое пиво! А! – поднес к глазам кружку, разглядывая её на просвет, – слушай, Санёк! Я тебя очень прошу, кончай эти вот политесы. Мы же с тобой познакомились? Познакомились. Давай на «ты». А то я так не могу. Сидим. Как люди. Пиво, все дела, и на тебе – вы! А отчество, если хочешь знать – пожалуйста – Иванович. Борис Иванович.

– Ну, хорошо. А откуда вы… ты знаешь, что меня Саньком кличут?

– Здрасте! Да я же тебе уже рассказывал. Эта, кукла за стойкой так тебя назвала.

– А-а. Ну да. Ну да. Я же здесь как бы свой. Захаживаю, – явно смутился, – живу я вон в том доме. А почему кукла?

– Почему кукла? А я почём знаю? Ты глянь на неё. У неё же лицо кукольное. Гладенькое, как нарисованное. Да, девчата все, я смотрю вокруг, как куколки, красивые. С чего это они все так похорошели?

– Да ты что, с неба свалился? А косметика, посмотри, сейчас какая. Какую хочешь физиономию себе можешь нарисовать. Нашёл чему удивляться. А-а-а. Ты же путешественник. Где же ты путешествуешь, если не секрет, если таким вещам удивляешься?

– Да, уж, – то ли с сожалением, толи просто от нечего сказать буркнул Борис.

– А как же это ты путешествуешь? Вот так, налегке? С этой вот сумочкой?

– Ага. С этой вот сумочкой, – с явной досадой согласился Борис, – больше багажа не разрешено.

– Кем?

– Э-э! – махнул неверной рукой, – давай о чем нибудь другом. Считай, что я пошутил. Насчет путешественника.

– Так всё-таки артист? – с пониманием кивнул Санёк на внешний вид Бориса.

– Ну с чего ты взял? А это, – он обозначил жестом фигуру, – это все так. Я, понимаешь, на деда очень похож. У меня его фотографии есть. Такие вот, – он выпрямился на стуле, положив руки на колени, отставив локти в стороны, – ну я и одеваюсь, так, чтобы походить на него. Жене нравится. Ага.

К собеседникам уже пришла та легкость в беседе, которая приходит после второй кружки, даже не учитывая вчерашнего. С каждой минутой Саньку всё больше нравился его новый знакомый. Видно же было, что Борис этот – незаурядная личность. Пусть не артист, но что-то в нем есть. Несмотря на разгорающийся у него на лице хмельной румянец и начинавший не поспевать за мыслью язык, в общем, этот Борис начинал производить на Санька приятное впечатление. И ещё. Показалось, как будто, что они давно с ним знакомы. Нет, даже не так. А вот, как будто, они молодые ещё, они приятели задушевные. И, вот наскребли по карманам мелочи, заставили стол кружками и впереди у них беспечное приятное время провождение. Помнит Санёк, было так. Когда-то.

– Ладно. Давай по-настоящему познакомимся, – протянул через стол руку, – я тебе разрешаю звать меня Сашей, а я тебя Борей. Согласен? Я тебе сейчас о себе в двух словах, да? А ты – мне о себе. Откуда ты такой вот, весь из себя. Ну, согласен?

– Согласен, – ударили по рукам, – вот это по нашему. А то я уже грешным делом подумал, что не найду с вами общего языка. Что здесь уже всё вверх тормашками.

– С кем это, с вами?

Санёк наморщил лоб, пытаясь сообразить, где у странного Бориса кончается юмор и начинается серьёзный разговор. Хлебнул добрую порцию из кружки, аккуратно поставил её чуть в стороне и подвинул к себе пакетик с рыбкой. Достал одну и начал ногтем сдирать шкурку. На нового знакомого поглядывал, ожидая ответа. Борис тоже достал из этого же пакетика рыбку и понюхал.